|
Не чужой «Торпедо»
13 апреля (31 марта по старому стилю) исполняется 100 лет со дня рождения Константина Васильевича Щегодского (иногда его фамилию писали Щегоцкий) - одного из лучших центрфорвардов советского футбола предвоенной поры, на протяжении нескольких лет ведущего игрока и капитана киевского «Динамо». За его плечами почти 60 лет официального футбольного стажа, если не считать шумных детских баталий.
А начиналось всё далеко от столицы Украины. Константин Щегодский родился в Москве, был четвертым ребенком в семье, рано потерявшей отца. Большая Полянка, 29. (По нынешней нумерации – это серия разновысотных двухэтажных строений, примыкающих к церкви Григория Неокесарийского, почти напротив выхода со станции метро «Полянка». – БШ)
Та самая Б.Полянка, 29. Вид со стороны выхода из метро "Полянка".
Вид со стороны Бродникова переулка.
Любую свободную минуту Костя, если сам не играл и не смотрел матчи первенства Москвы, проводил с мячом против каменной стенки, жесткого «партнера», который за малейшую неточность заставлял бегать и бегать. Зато он же «партнер» приучил к аккуратности, точности, внимательности.
Эта стенка стала для Константина Щегодского своеобразной «проходной» в большой футбол. Около нее в 16 лет он был замечен инструктором футбольного клуба «Горняк» (Горного института) и приглашен в команду, выступавшую на первенство Москвы в четвертой-шестой группе. За полгода начинающий форвард вырос из третьей команды клуба до первой. Два с половиной года провел он в дружном студенческом коллективе, который, к сожалению, вскоре распался, поскольку большинство игроков основного состава закончили институт и покинули Москву.
Отметим, что еще с конца 1927 года Константин начал трудовую деятельность в тресте «Сантехстрой». Постепенно продвинулся от курьера до чертежника. Затем его направили на двухгодичные курсы проектировщиков. А зимой 1930 года вышло Постановление о распределении спортсменов по коллективам в соответствии с производственным принципом. Щегодский, работавший в строительном тресте, согласно этому документу должен был выступать только за строителей и не имел права быть членом спортклуба «Трехгорка», представлявшего ткацкую фабрику. Потеряв таким образом почти всех игроков, именитый клуб сразу же стал вполне заурядным коллективом.
Специальным решением футбольной секции Москвы Рущинскому, Дубинину и Щегодскому было разрешено играть за коллектив завода АМО. К сожалению, футболистам этой команды недоставало игровой дисциплины, взаимопонимания на поле. Дела несколько улучшились, когда ее капитаном стал Рущинский. Не сразу удалось ему наладить спортивный режим, серьезное отношение к тренировкам. Однако команда не имела традиций, которыми славилась «Трехгорка». В первенстве Москвы клуб выступал не слишком успешно.
В составе АМО Щегодский сыграл свою первую международную встречу. Осенью 1931 года (? – БШ) в гостях в столице побывала немецкая клубная команда, имевшая солидный опыт зарубежных поездок. Футболисты АМО очень волновались, но сумели добиться почетной ничьей – 1:1.
В разгаре сезона Константина включили в молодежную сборную Москвы, которая проводила игры по своему графику. В течение 1931 и 1932 года к выступлениям за молодежную сборную столицы прибавились игры за вторую взрослую сборную. Участвовал молодой нападающий и в тренировках первой сборной, но ограничивался там ролью запасного.
В январе 1933 года произошло событие, перевернувшее всю жизнь Константина Щегодского. Ситуация была сложной. Работа, подработки, учеба, футбол забирали много сил: Константин напоминал умирающего. Да и игра за АМО большого удовлетворения не приносила. Самые престижные матчи первенства страны проводили сборные городов и республик, а попасть в первую сборную Москвы в ближайшее время шансов не было. Там в центре нападения, несмотря на солидный уже возраст, безраздельно царил всеобщий любимец и кумир Константина с детских лет Петр Исаков, которому было за 30. И вот тут-то украинские товарищи, знавшие Щегодского по выступлениям за молодежку Москвы во время турне по Украине, позвали его в киевское «Динамо».
В «Динамо» Щегодский быстро стал основным игроком и капитаном команды, что накладывало множество дополнительных обязанностей. Ведь института тренеров в начале 1930-х годов не существовало, и капитану приходилось быть начальником, тренером и администратором команды. Словом, ее организатором и руководителем.
Константин Щегодский выступал за сборные Киева, Украины, СССР. В составе украинской команды, в 1935 году впервые представлявшей советский футбол во Франции, участвовал в известном матче, когда со счетом 6:1 была разгромлена профессиональная команда международного класса «Ред Стар».
А летом 1936 года в Киеве начались съемки ставшего в дальнейшем очень популярным комедийного художественного фильма «Вратарь». Почти вся команда киевского «Динамо» поучаствовала тогда в создании этой легендарной киноленты. Кто-то сыграл роль футболистов «Черных буйволов», кто-то выступил в роли игроков сборной СССР. Щегодский, в частности, выводил «советскую сборную» в качестве капитана, а также «сделал пенальти» - то есть сыграл рукой в своей штрафной.
Летом 1937 года Константин принимал участие в составе московского «Спартака» во встрече с басками, семеро из которых входили в состав сборной Испании. Команда Басконии, разгромившая до этого обладателей Кубка СССР 1936 года «Локомотив» со счетом 5:1, а также дважды выигравшая у победителей весеннего первенства страны-1936 и вторых призеров осени московских динамовцев 2:1 и 7:4, уступила «усиленному» «Спартаку» 2:6.
В 1937 года Щегодский в числе 11 советских футболистов, включая Петра Дементьева (Пеку), трех старших братьев Старостиных, Сергея Ильина, Станислава Леуту, Анатолия Акимова и других был награжден орденом «Знак Почета», как тогда писали «за большие заслуги в деле развития советского спорта». В числе награжденных в Кремле вместе с футболистами в тот раз были Маршал Советского Союза В.Блюхер, академик-офтальмолог В.Филатов, скульптор В.Мухина.
Вот, что было написано тогда в спортивной газете журналистом О.Витом: «…Центрфорвард Константин Щегодский – человек неимоверной работоспособности. Во время матча его можно видеть везде, на всех участках поля. И везде он полезен. Он замечательно комбинирует, мастерски бьет по воротам. В горячую минуту – спокоен. Напористый, но рассудительный, хорошо обводит, но никогда не «заводится», не теряется, всегда вдохновляет команду, воспитывает в ней волю к победе. Он не теряет бодрости, когда команда проигрывает, не зазнается при победе. Блестящий центрфорвард и замечательный капитан. Один из умнейших игроков на поле и, по-видимому, сильнейший центр нападения в Советском Союзе. Ему 26 лет».
Несмотря на блестящую спортивную карьеру в «Динамо», сослуживцы готовили Щегодскому свой «сюрприз». В августе 1938 года после матча с ленинградцами к Константину подошли двое, представились сотрудниками НКВД и пригласили на прием. Тот «прием» длился пятнадцать месяцев. Кто-то донес, что простой московский парень с Большой Полянки является сыном польского графа, сотрудничающего в Варшаве с польской разведкой. Следователь кричал: «На кого работаешь? Чей ты шпион? Польский, румынский, португальский?». И каждый раз бил ножкой от стула. На всю оставшуюся жизнь запомнились Константину Васильевичу интенсивные допросы, длившиеся двенадцать суток в 21-й комнате на четвертом этаже здания НКВД УССР. Двери там были тяжелые, дубовые, и когда ими зажимали пальцы правой руки, Константин падал в обморок. Но на все вопросы отвечал «Нет». Выбить признания палачам не удалось. Исхудалый, почти без сил, но счастливый, что полностью реабилитирован, вышел он на волю через год и три месяца. Спустя два дня ему вернули документы и орден. Надо было начинать новую жизнь: семья, спортивная слава, спортивная форма, квартира в Киеве были потеряны.
Константин вернулся в Москву. Мать не отходила от своего «мизинчика», сестры и брат поддерживали, как могли. В этот трудный час Щегодский не остался без поддержки футбольных друзей. Пригласил его к себе Николай Старостин, предложил денежную помощь, работу в «Спартаке», побещал квартиру.
Несмотря на плохое физическое самочувствие, Щегодскому было трудно в 28 лет смириться с окончанием футбольной карьеры и связанных с ней надежд. Во время недельных раздумий он получил телеграмму из Киева и страшно обрадовался. Начальники команды «Динамо» приглашали на переговоры. Три часа длилась беседа, Константина убеждали, что он будет полезен команде, напоминали о любви болельщиков. И Щегодский согласился. Мацестинские ванны и усиленное питание помогли ему набраться сил к сезону 1940 года. Он выступал за основной состав бело-голубых, который, к сожалению, не смог подняться выше 8-го места в первенстве страны.
В 1941 году до начала войны было сыграно 73 матча первенства СССР. Именно в воскресенье, 22 июня, должно было состояться торжественное открытие нового стадиона в Киеве на 50 тысяч мест. Все с нетерпением ждали матча с ЦДКА, которому динамовцы к тому времени ни разу не проигрывали (7 побед и 2 ничьи). Но ночью Щегодскому позвонил друг и сообщил о нападении Германии.
Матч, разумеется, не состоялся. Со стадиона разошлись по военкоматам. Щегодский получил отсрочку от медиков, давали себя знать последствия пребывания в звании «врага народа». Он принимал участие в организации эвакуации родных и детей игроков команды, работал под началом будущего руководителя Украинского штаба партизанского движения, до последних дней перед сдачей Киева трудился в пожарной охране. Получив указание покинуть город, Константин Васильевич присоединился со своим отрядом к одной из последних частей регулярных войск, оставлявших Киев. Это было в разгар киевского бабьего лета 19 сентября 1941 года.
Уже в районе Борисполя начались регулярные налеты немецкой авиации. На пригородном шоссе царила паника и неразбериха. Заглохшие машины просто сталкивали в кювет. Позднее более-менее организованная колонна отступающих подверглась нападению фашистских танков, замыкавших киевский котел, и была рассеяна. Вместе с несколькими уцелевшими попутчиками Константину пришлось прятаться в лесу, дожидаться темного времени суток и двигаться на восток. Как он вспоминал позднее «Никогда не думал, что на украинских землях столько болотистых мест».
Константина выручил орден, спрятанный в нижнем белье. Трудно было узнать известного спортсмена в грязном, оборванном, в ботинках, подвязанных проводом, человеке, обросшем густой бородой.
Далее с отступавшими войсками пришлось двигаться в Луганск, а оттуда – в Махачкалу и, наконец, в Казань. Здесь в 1942 году была создана команда «Динамо», в которую включили оказавшихся в городе футболистов из Киева, Москвы и Ленинграда. Чемпионат страны не проводился, но в Омске, городах Средней Азии, проводилось немало турниров и товарищеских встреч. Народ любил футбол и ходил на него даже в военное время. Сам факт проведения соревнований вселял уверенность в победу над врагом. Позднее, в 1943 году, Щегодского назначили инструктором войсковой физической подготовки большого подраздела пожарной охраны Ташкента, а по совместительству – тренером всех динамовских команд Узбекистана, что предполагало организаторскую работу по футболу в Ташкенте и всей республике, в том числе составление календарей розыгрыша первенства и Кубка города, республики, судейство матчей, разбор конфликтов и, конечно, работу с футболистами. Параллельно он продолжал играть за динамовцев Ташкента.
В начале августа 1945 года Константин Васильевич был вызван на переговорный пункт телефонной станции, где узнал, что центральный совет общества «Пищевик» предоставил ему должность начальника и старшего тренера команды мастеров класса «Б» - одесского «Пищевика». Так состоялось возвращение Щегодского на Украину. Позднее, в 1947-1948 годах, Константин Васильевич вместе с Михаилом Бутусовым тренировал киевское «Динамо», практически воссоздав команду заново. С 1959 по 1960 год был тренером «Шахтера» из Сталино (ныне - Донецк), возглавлял команды низших украинских лиг. Отзываясь о нем как о человеке, друзья отмечали, что Константин Щегодский любил хорошую одежду и умел ее носить. Был неравнодушен к женской половине человечества. Посещал рестораны с хорошей кухней. Был наблюдателен и остер на язык. Например, узнав, что в предстоящей игре со сборной Бразилии Сабо поручена опека Пеле и поставлена задача выключить того из игры, прокомментировал: «Да что он может выключить? Если только свет в комнате».
Как известно, манера игры и характер Сабо привели его к столкновению во время матча с игроком «Торпедо» Владимиром Сидоровым. В этом столкновении киевлянин нанес сопернику тяжелую травму, последствия которой заставили перспективного торпедовца досрочно завершить футбольную карьеру…
Эту статью подготовил один из участников проекта «Торпедо»-1960: золотая летопись» Benedict Shwedkin. |
Константин решил поехать, посмотреть вблизи, что ему предлагали. Вместе с Епишиным, Путистиным, Паниным он отправился в Киев. Встретили его очень хорошо, коллектив подобрался дружный. Кстати, сборная Киева в 1932 году, во время своего турне, победила сборную Москвы на ее поле со счетом 5:2. Однако, после завершения того сезона трое футболистов из основного состава киевского «Динамо» переехали в Иваново. Туда же отправились динамовский тренер и пять сильных игроков из профсоюзных команд Киева. В общем, случилось так, что Константин думал поехать в Киев на месяц-другой, а остался на всю жизнь. Да и не последним аргументом было решение материального вопроса: у НКВД тогда возможностей было явно побольше.
Вряд ли Щегодский и его товарищи по несчастью выжили бы без помощи селян, которые даже в присутствии гитлеровцев не отказывали беглецам в еде и ночлеге. В один из первых дней пути сельский дед поделился крестьянским бельем, достал сорочки, пиджаки, картузы, ботинки такого фасона, что отступающие ничем не отличались от селян. Орден пришлось привинтить к трусам. Через 67 дней после отъезда из Киева, пройдя испытания холодом, голодом, осенней сыростью, неизвестностью, Константин Щегодский и единственный оставшийся с ним товарищ вышли в расположение танковой части, в контратаке отбившей село под Ростовом, и сразу попали под жесткую проверку.
