Легионеру "Спартака" Эдуарду Цихмейструку довелось узнать, каково жить полгода без большого футбола. Все это время он словно находился в роли суфлера. Зрители знали о его существовании, но никто его на сцене не видел. Он же поддерживал своих партнеров морально.

И вот ситуация наконец-то разрешилась — в среду полузащитник сможет дебютировать в российском чемпионате.

С ТАКОЙ ФАМИЛИЕЙ НАДО СТАНОВИТЬСЯ ПЕЛЕ ИЛИ РАУЛЕМ

Мы договорились встретиться у станции метро "Сокольники" в 19.00. Цихмейструк появился как в фильмах про разведчиков — в темных очках и совсем незаметно. Я увидел его только тогда, когда он протянул руку для приветствия.

— Ну, вы даете!

— В столице шесть лет играл, в сборной Украины выступал, но внешне всюду оставался неприметным. Всегда мог спокойно ходить по Киеву, не боясь привлечь к себе внимание. Узнают меня только тогда, когда слышат фамилию. Цихмейструков-то на свете не много.

— Откуда ваша фамилия берет свои истоки?

— Все мои дедушки и бабушки из Западной Украины. Мама говорила, что корни у нас вроде бы немецкие. Если встречу когда-нибудь своего однофамильца, хотя что-то в это не верится, то обязательно задам ему такой вопрос.

— У вас очень неудобная фамилия для скандирования. Ти-тов или Ти-хо-нов произносятся гораздо легче.

— Естественно! Главное — заслужить признание. Если у людей возникнет потребность отдать должное твоему имени, они что-нибудь придумают. На футбол ходит изобретательный народ. Самая же большая сложность мне видится в написании фамилии. В Лиге чемпионов это делается на спине. По-английски же Цихмейструк пишется чуть ли не в полтора раза длиннее, чем по-русски. На футболке точно не поместится. Я, например, так и не выучил, как же я пишусь в загранпаспорте.

— Надо будет к осени спинку подкачать и футболку на пару размеров больше заказать.

— Есть вариант попроще: обзавестись каким-нибудь прозвищем. Как бразильцы.

— Пеле?

— Ну, это очень круто! Для меня сейчас главное — заиграть, а уж с тем, что написать на футболке, как-нибудь разберемся. На худой конец, можно ограничиться именем, как Рауль, например.

— Вижу, с чувством юмора у вас все в порядке. Теперь, если не возражаете, поговорим серьезно. Вы кажетесь образованным, очень интеллигентным человеком. Пожалуй, принять вас за научного работника даже легче, нежели за футболиста.

— Я ничего, кроме физкультурного института, не заканчивал, так что на доцента вряд ли потяну. Занимаюсь самообразованием. Стараюсь читать как можно больше. Плюс родители всегда ставили знания на первое место. В школе хорошо учился.

— Что в основном читаете?

— Люблю классику, детективы. Недавно взялся за изучение Сенеки. Как выяснилось, это любимая книга Каспарова и людей, которые стараются мыслить философски. Лично мне ее прочтение дается непросто.

— Раз упомянули Каспарова, значит, дружите с шахматами?

— Не угадали. К ним я никакого отношения не имею. Сына, которому еще нет пяти лет, могу научить только тому, как расставить фигуры. Можно, конечно, дать Андрейке и игровые советы, но они будут из песни Высоцкого, с футбольным привкусом: "Ты за тылы и центр не беспокойся, а играй по краю, напрямик!"

— Ваше "сенекочтение", углубление в философию каким-то образом переносится на футбол?

— За последние полгода жизнь и без того заставила меня относиться к ней философски. Если бы я все принимал близко к сердцу, то непременно подорвал бы и здоровье, и свою психику. Держать себя в руках было вдвойне тяжело, потому что я человек весьма вспыльчивый.

— За полгода бездействия хоть раз наступал момент, когда вы были близки к тому, чтобы сказать себе: "Все, больше не могу, куда угодно поеду, лишь бы играть и не мучиться в ожидании определенности"?

— Были только микросрывы. Когда тебе раз за разом дают надежду, а через два-три дня ее отбирают, одолевает досада, особенно когда потом выясняется, что для надежды не было никаких оснований. Уверен, если бы мне заранее сказали, что я не буду полгода играть, все бы перенес гораздо легче. Впрочем, кроме домашних, о моих внутренних сбоях никто не знал, да и жене я старался не показывать, что я не железный.

— Шесть месяцев "за кромкой поля", будучи в полном здравии, не показались вам вечностью?

— В новой команде, тем более в такой, как "Спартак", все воспринимаешь ярче. Я постоянно постигал что-то неизведанное ранее. Это нивелировало все мои проблемы, и в принципе, я жил в привычном измерении. Зато прочувствовал, что это такое — полгода без футбола! Накопил вагон и маленькую тележку желания играть. Ведь был период, когда мне матчи, их аура по ночам снились. Я и на стадион ходить спокойно не мог.

СОХРАНИЛ СВОЕ ЛИЦО

— И все же, вы о чем-нибудь жалеете?

— Стараюсь не жалеть. Успокаиваю себя тем, что я сохранил свое лицо, поехал туда, куда и хотел. Гораздо хуже себя чувствовал бы, если бы против своей воли отправился в другой клуб, пускай и играл бы там все эти полгода. Варианты были неплохие, но на фоне "Спартака" я их не мог воспринимать нормально. Ради того, чтобы заиграть в составе чемпиона России, не страшно и просидеть шесть месяцев на трибуне. Обидно становилось только тогда, когда вспоминал свой возраст. Уже не мальчик, у меня теперь каждый круг на счету.

— Олег Романцев постоянно отмечал, что вы прекрасно выглядите на тренировках. А ведь его нельзя назвать человеком, падким на похвалу.

— Видимо, это авансы. Просто Олег Иванович таким образом меня поддерживал. Я же тренировался так, как обычно. Я всегда стараюсь отдать все, что у меня есть. Возможно, еще и по этой причине обо мне и отзывались лестно. По своим ощущениям, я многому научился. В такой команде нельзя не расти, ведь заниматься приходится в компании игроков уровня Лиги чемпионов.

— Российские болельщики хоть и наслышаны об Эдуарде Цихмейструке с избытком, имеют слабое представление о ваших возможностях. Какие свои игровые качества отметите?

— Вот те на! Как-то неудобно себя нахваливать.

— И все же. Пас-конфетку без труда отдать можете?

— Это как пойдет. В "Спартак", наверное, просто так не зовут. В моем возрасте надеть красно-белую футболку предлагают только сформировавшимся людям, любящим тонкий коллективный футбол. Так что раз меня сюда взяли, значит, что-то во мне нашли. Осталось доказать всем, что это не случайно.

— Вы ведь не из тех, кто взлетает в одночасье. К "Спартаку" вы шли долгим и тернистым путем.

— Действительно, я не учился в интернатах. В 20 лет, когда многие уже заявляют о себе в полный голос, играл только во второй украинской лиге, в которую попал с самого начала образования киевского ЦСКА-Борисфен. С этой командой я и рос. В первую лигу вышел, затем в высшую, потом в сборную пригласили. За последние пять лет обрел стабильность, регулярно входил в список 33 лучших.

— С прошлого года вы лучший футболист Болгарии. Звучит?

— Вроде бы да. Жаль только, что золотой медали за чемпионство я не получил. Мне не хватило одной игры до 50 процентов. Радимов говорит, что он провел всего три матча и заработал медаль. Не знаю, то ли ему повезло, то ли не повезло мне. Тем не менее чувствую себя чемпионом Болгарии. Это мое единственное достижение. Я, в принципе, и ехал в Россию, чтобы что-то выиграть, попробовать себя на серьезном уровне.

— Где храните трофей за упомянутое мной звание?

— Дома, но не на видном месте. Зайдя в мою квартиру, вы никогда не определите, что в ней живет футболист. Никаких плакатов, вымпелов, фотографий, футболок. Мне это не нравится. Дома я живу другой жизнью. Ведь невозможно постоянно акцентироваться на одном и том же. Да, по большому счету, мне пока и нечего на стены вешать. Вот выиграю золото российского первенства, буду держать его на всеобщем обозрении.

В ДЕТСТВЕ Я БЫЛ "БАТАРЕЙКОЙ"

— Как супруга относится к вашей профессии?

— Если бы она не вышла за меня замуж, то вообще бы не имела никакого отношения к футболу. Любопытно: мы с женой выросли вместе, учились в одной школе, но не обращали друг на друга внимания. И только когда я, будучи игроком ЦСКА, приехал в отпуск, между нами пробежала какая-то искра. С тех пор моя вторая половина знает, что такое футбол, но переживает не за конкретную команду, а за меня, за мое здоровье.

— Ваше самое яркое впечатление от семейной жизни?

— Конечно же, рождение ребенка.

— В тот день до потолка прыгали?

— Испытал шок, эмоции остались внутри. Только по "чумовым" глазам можно было понять, что у меня в жизни произошло из ряда вон выходящее событие. Я в это время был в отпуске, так что сам отвозил жену и сам забирал их с сыном из роддома. В общем, все, связанное с появлением на свет нового человека, прочувствовал сполна. Не каждому футболисту перепадает такое счастье. Иные оказываются на сборах и узнают об этом только по телефону и то с опозданием.

— У сына-то есть наклонности, чтобы пойти по папиным стопам?

— Андрей то подолгу возится с мячом, то вообще на него не смотрит. Я его не заставляю. Сын — настоящий сгусток энергии. Если с ним целый день находишься, то к вечеру падаешь без задних ног, а он продолжает носиться, полный жизненных сил. Эдакая батарейка! Говорят, я был такой же. Все на мне горело — и одежда, и обувь. Домой приходил только тогда, когда садилось солнце. Можно сказать, жил во дворе.

— Сегодня вы ощущаете себя обеспеченным человеком?

— На данный момент мне хватает того, что я зарабатываю в "Спартаке". Но сказать, что я уверен в своем завтрашнем дне, в своем финансовом благополучии, не могу. В нашей стране, по-моему, никто не может быть в этом уверен. К тому же спортсмены далеко не самые богатые люди. Впрочем, и не самые бедные. Мы все-таки живем в тепличных условиях. О нас заботятся: кормят, поят, одевают. У нас не стоят вопросы: где взять деньги. Чем выше уровень клуба, тем у его игроков меньше проблем.

— Вы постоянно помните, что вы спортсмен?

— Ты должен все время находиться в форме. Отчетливей же всего осознание того, что футбол — твоя профессия, проявляется в отпуске. Ты должен следить за собой, по утрам бегать кроссы, питаться соответствующе, себя в чем-то ограничивать. А вообще профессиональный спорт здоровья не прибавляет.

РОМАНЦЕВА НЕ БОЮСЬ

— Чего только стоят бесконечные сборы, отнимающие уйму моральных сил!

— Приведу два противоположных примера. Когда я играл в "Левски", в чемпионате возникла пауза. Нам сказали, что мы едем на сборы. Для любого спортсмена это означало строгий режим, тренировки, восстановительные процедуры. В общем, настроились мы на серьезную работу, а по прибытии на место нам сказали: "Отбой в 2 часа ночи. Дискотеки в вашем распоряжении. Отдыхайте, снимайте стресс". Такая новость и стала настоящим стрессом. Лучше бы это время провести в кругу семьи! Жена звонит, спрашивает, чем занимаюсь. По горам гуляю, в рестораны хожу. С разными тренерами работал: и с жесткими, и с мягкими, но никто из них так сильно, как Наско Сираков, меня не удивлял.

В Киеве такой отдых был исключен. Зимой на первые сборы мы уезжали в горы. Никаких свиданий с мячом. Футбол был редкостью, единственным развлечением. В основном кроссы, силовая работа, тренажеры, акробатика.

— Киевская школа и впрямь жестокая?

— Просто другая, и все. Мне, конечно, интересней в "Спартаке". Больше импровизации, занятий с мячом. Но это тоже на любителя. Дал бы мне Бог росту метр девяносто и косую сажень в плечах, да играл бы я переднего защитника, зачем мне было бы "кружева плести"?!

— Как работается под руководством Олега Романцева, очень специфичного тренера, с отличными от многих взглядами на футбол?

— Каждая личность такого масштаба по-своему уникальна. Что, Лобановский не своеобразный, Бессонов не своеобразный? Я не настолько хорошо знаю Олега Ивановича, чтобы о нем судить. Ясно одно: человек с таким талантом и такой ответственностью не может подгоняться под стандарты. Его специфичность пропорциональна его размаху.

— Вы никогда не боялись тренеров? Экс-спартаковец Магомед Адиев, например, признался, что при виде Романцева забывал обо всем своем умении.

— Боязнь закладывается в детстве. Мне же повезло — мой первый наставник был очень простым и каким-то своим человеком. Конечно, когда я приехал в Киев и Бессонов меня к себе вызвал и стал что-то объяснять, я ничего не слышал и не видел. Ведь передо мной сидела легенда, сошедшая с экрана. Потом от уважения и трепета, которые я испытывал по отношению к Бессонову, осталось только уважение. Он так же, как и многие знаменитости, оказался простым и легким в общении. Олег Иванович тоже не раз со мной разговаривал, в трудные моменты поддерживал и обещал, что все нормализуется. Поводов для того, чтобы его бояться, он не давал.

Алексей Зинин

samara.sovsport.ru